Метла Маргариты. Ключи к роману Булгакова - Страница 41

15 февраля – «Генеральная прошла успешно. Опять столько же занавесов. Значит, публике нравится?»

16 февраля – «Итак, премьера „Мольера“ прошла. Сколько лет мы ее ждали! Зал был, как говорит Мольер, нашпигован знатными людьми <…> Успех громадный. Занавес давали, по счету за кулисами, двадцать два раза. Очень вызывали автора».

17 февраля – «В подвале „Вечерки“ ругательная рецензия некоего Рокотова – в адрес М. А. <…> Короткая неодобрительная статья в газете „За индустриализацию“. Вечером – второй спектакль „Мольера“ <…> – восемнадцать занавесов.

21 февраля:

«Общественный просмотр „Мольера“. Успех. Занавесов – около двадцати. 24 февраля. Дневной спектакль „Мольера“ <…> Спектакль имеет оглушительный успех. Сегодня бесчисленное количество занавесов.

Болдуман сказал, что его снимают с роли из-за параллельных „Врагов“.

Лучший исполнитель в спектакле!»

Добавлю, исполнитель одной из центральных ролей – Людовика. «Цвета нового времени» потребовали от Булгакова очередной жертвы.

4 марта – «МХАТ требует возвращения трех тысяч за „Бег“ на том основании, что он запрещен».

9 марта:

«В „Правде“ статья „Внешний блеск и фальшивое содержание“, без подписи.

Когда прочитали, М. А. сказал: „Конец «Мольеру»“… Днем пошли во МХАТ – „Мольера“ сняли».

9 сентября:

«Из МХАТа М. А. хочет уходить. После гибели „Мольера“ М. А. там тяжело.

– Кладбище моих пьес».

15 сентября:

«Сегодня утром М. А. подал письмо Аркадьеву, в котором отказывается от службы в Театре и от работы над „Виндзорскими“. Кроме того – заявление в дирекцию. Поехали в Театр, оставили письмо курьерше. <…> М. А. говорил мне, что это письмо в МХАТ он написал „с каким-то даже сладострастием“».

5 октября:

«Сегодня десять лет со дня премьеры „Турбиных“. Они пошли 5 октября 1926 года. М. А. настроен тяжело. Нечего и говорить, что в Театре даже и не подумали отметить этот день».

И, наконец, снова «стычка» – теперь уже заочная – с горьковскими «Врагами» – запись от 10 мая 1937 года: «Федя… подтвердил: Сталин горячо говорил в пользу того, что „Турбиных“ надо везти в Париж, а Молотов возражал. И, – прибавил Федя еще, – что против „Турбиных“ Немирович. Он хочет везти только свои постановки и поэтому настаивает на „Врагах“ – вместо „Турбиных“».

Так что, как можно видеть, весь нелегкий путь булгаковского «Мольера» постоянно пересекался с горьковскими «Врагами». Не в пользу «Мольера»… Впрочем, ему не повезло еще раньше, о чем свидетельствует письмо Булгакова П. С. Попову от 13 апреля 1933 года:

«Ну-с, у меня начались мольеровские дни. Открылись они рецензией Т. [А. Н. Тихонов]. В ней, дорогой Патя, содержится множество приятных вещей. Рассказчик мой, который ведет биографию, назван развязным молодым человеком, который верит в колдовство и чертовщину, обладает оккультными способностями, любит альковные истории, пользуется сомнительными источниками и, что хуже всего, склонен к реализму!

Но этого мало. В сочинении моем, по мнению Т., „довольно прозрачно выступают намеки на нашу советскую действительность“!! …Т. пишет в том же письме, что послал рукопись в Сорренто».

В комментарии к этому письму сообщается: «Рукопись романа была послана Горькому, который отвечал: „Дорогой Александр Николаевич, с Вашей – вполне обоснованно отрицательной – оценкой работы М. А. Булгакова совершенно согласен. Нужно не только дополнить ее историческим материалом и придать ей материальную значимость, нужно изменить ее «игривый стиль». В данном виде это – несерьезная работа и – Вы правильно указываете – она будет резко осуждена“».

«…Ненавистен мне людской крик…»

И последнее. Об отношении семьи драматурга Булгакова к драматургии Горького вообще.

«9 сентября 1933 г. В 12 часов дня во МХАТе Горький читал „Достигаева“. Встречен был аплодисментами, актеры стояли. Была вся труппа. Читал в верхнем фойе. <…>

По окончании пьесы аплодисментов не было. Горький:

– Ну, говорите, в чем я виноват?

Немирович:

– Ни в чем не виноваты. Пьеса прекрасная, мудрая».

Здесь мнение В. И. Немировича-Данченко явно расходится с мнением труппы. Коллективу явно недоставало «чутья к цвету нового времени»…

«8 октября 1933 г. Вечером М. А. был дежурным по спектаклю „В людях“ в филиале. Пошли. Какой актер Тарханов! Выдумал трюк – в рубашке до пят – делает реверансы, оскорбительные – молодому Пешкову».

«5 февраля 1934 г. Третьего дня были на генеральной „Булычева“ во МХАТе. Леонидов играет самого себя. Изредка кричит пустым криком. Но, говорят, что репетировал изумительно иногда! Спектакль бесцветный».

Горькому-драматургу явно не везет на оценки. Теперь уже – семьи Булгакова.

«6 февраля 1934 г. Премьера в МХАТ „Егора Булычева“ <…>. 10 февраля 1934 г. – 2-й спектакль, который посетили руководители партии и Правительства» (Летопись жизни и творчества Горького. Изд. АН СССР, М., 1960, т.4).

А вот как это сухо изложенное официальной «Летописью жизни и творчества Горького» событие отражено в семейном дневнике Булгаковых:

«11 февраля 1934 г. Вчера в МХАТе была премьера „Булычева“. Оля сегодня утром по телефону:

– На спектакле были члены Правительства, был Сталин. Огромный успех. Велели ставить „Любовь Яровую“».

«Велели ставить…» – «цвета времени»?..

«15 апреля 1937 г. …Пошли в Камерный – генеральная – „Дети солнца“. Просидели один акт и ушли – немыслимо. М. А. говорил, что у него „все тело чешется от скуки“. Ужасны горьковские пьесы. Хотя романы еще хуже».

К этой дневниковой записи В. И. Лосев дает следующий комментарий: «В 1-й ред.: „…генеральная «Дети солнца», и видели один акт, больше сидеть не было сил. Миша сказал, что у него чешется все тело, сидеть невозможно! Вот постарался Таиров исправиться! Но как ни плоха игра актеров, – пьеса еще гаже“».